– Да прекрати же!.. – в отчаянии выдохнула Настя, понимая, что только пьяных песен ей сейчас не хватает для полного счастья.

Как ни странно, он послушно замолчал, а, оказавшись на диване в теплой зале, и вовсе заснул мертвецким сном, пока Настя бегала на двор, чтобы забрать брошенное там “волшебное” добро и закрыть калитку. Не проснулся даже, когда после недолгих раздумий она решительно потянула с него шубу, изрядно намокшую от растаявшего снега, и сапоги, под которыми уже успело образоваться настоящее озеро на деревянном полу.

Под сапогами оказались обычные портянки, под шубой – поношенная, но чистая форма защитного цвета. А будучи избавленным от бороды, усов и косматой седой шевелюры, которые тоже следовало просушить, Дед Мороз и вовсе превратился в совсем молоденького худощавого паренька, темноволосого солдата-срочника с ефрейторской лычкой на погонах.

Именно это обстоятельство странным образом успокоило Настю: солдатик, угревшийся и посапывавший под теплым пледом, выглядел самым обыкновенным и опасности не представлял – во всяком случае, с учетом того, что дома находился Ральф. Удивительно, кстати, но то, что их странный “гость” нетрезв, пса отчего-то совершенно не волновало…

Судя по всему, бедолага-ефрейтор, на его счастье, не успел основательно замерзнуть в снегу – вон, щеки уже начали розоветь, а красный нос, напротив, почти вернулся к своему нормальному цвету. А как его угораздило за три часа до Нового года оказаться в таком состоянии и в такой ситуации – расскажет сам, когда придет в себя.

Вот тогда и будем разбираться, что делать дальше.

– Карауль! – велела Настя Ральфу, порядка ради. И отправилась на кухню – ставить чайник.

Чужой тихий голос в зале послышался, когда стейки уже были готовы и картошка как раз доварилась.

– Привет… – разобрала Настя, выключая под кастрюлей огонь. – А ты кто такой?

– Это Ральф, – объяснила она, входя. – Это он вовремя почувствовал, что вы попали в беду.

“Дед Мороз” вздрогнул и поторопился сесть на диване, все еще кутаясь в плед. Настороженный взгляд, который он перевел с овчарки на ее хозяйку, сделался виноватым.

– Спасибо… вам, – произнес он неловко, краснея и потирая виски. – Сам не представляю, как так получилось…

– Меня зовут Настя.

– Виктор…

История, в которую попал Виктор, не имела никакого отношения к злому волшебству. Просто прапорщику-завхозу, которому поручено было тридцать первого числа поздравить детишек офицеров, не слишком хотелось потратить предпраздничный день, обходя пару десятков адресов в костюме Деда Мороза с тяжеленным мешком на спине. Эту почетную и важную обязанность он передоверил ефрейтору, организовав ему увольнительную и отправив в городок с попутной машиной. Водитель подкинул его по первому адресу, остальные Виктор разыскивал сам, сверяясь с выданным хитрым прапорщиком немаленьким списком. Детвора шумно радовалась приходу Деда Мороза, охотно рассказывала стишки, пела песенки и восторженно визжала, получая подарки. И все бы ничего, но родители, бабушки и дедушки подчас радовалась появлению доброго волшебника не меньше своих чад, радушно встречая его с угощением и традиционной чарочкой…

Отказывать было неловко. И к концу своей миссии Виктор, кое-как раздавший все подарки и порядком захмелевший, внезапно с ужасом понял, что не представляет, как именно отсюда вернуться в часть. Собрав последние силы, двинулся “по наитию”, предполагая, что выйдет на шоссе, откуда можно будет подъехать с попуткой, но темнота, мороз и алкогольный туман в голове сделали свое черное дело. Как он попал в тот самый злосчастный сугроб, Виктор уже не помнил. И с большим удивлением пришел в себя в незнакомой уютной комнате на диване, заботливо укрытый теплым пледом, под пристальным взглядом огромной немецкой овчарки, сидящей чуть поодаль и наблюдающей за ним большими умными глазами…

В унисон с воцарившимся в комнате молчанием на телеэкране внезапно смолк и праздничный концерт, уступая прямой эфир традиционной речи президента.

– Дорогие граждане…

– Может быть, стоит встретить Новый год? – предложила Настя. – А потом придумаем, как быть…

– Только никакого больше спиртного, – через силу улыбнулся Виктор.

– Никакого, – подтвердила она. – Но есть отличный вишневый компот. Подойдет?

И они действительно встретили этот странный и необычный Новый год, подняв бокалы вишневого компота. И попробовали все угощения, выставленные Настей на стол – они и в самом деле удались отлично.

Вкусная сытная еда и крепкий чай вернули Виктора к жизни лучше любого лекарства. И он вдруг вспомнил, что всегда умел неплохо говорить тосты, и сам удивился, как легко и складно они у него получились, потому что Настя, явно о чем-то грустившая, понемногу повеселела и начала улыбаться. А улыбка ей очень шла…

И как-то так приключилось, что неловкость и неуклюжесть, поначалу тоже присевшие за этот праздничный стол на правах хозяев, вдруг сами собой стушевались и потихоньку испарились куда-то, явно почувствовав себя не в своей тарелке. Потому что этим двоим незнакомым молодым людям внезапно и вправду нашлось о чем поговорить, и это оказалось приятно и интересно. А когда Настя все же поведала, как вышло, что ее праздник оказался в беде, Виктор и в самом деле почувствовал себя Дедом Морозом и объявил, что Новый год непременно будет спасен.

И для этого даже не потребовалось никакого волшебства. Ну, разве что, самую чуточку, чтобы найти на дне волшебного мешка яркий оранжевый апельсин… Как известно, подарки не вручаются просто так: от Насти тоже потребовалось рассказать стишок, и она не спасовала, продекламировав на память кое-что из любимого Киплинга. Пусть тема стихотворения не имела отношения к Новому году, Дед Мороз все равно остался доволен, а в ответ показал на гитару, стоящую в углу, и спросил разрешения сыграть.

Скучноватый концерт на экране без сожаления был забыт: в комнате звучали Цой и Высоцкий, в неплохом, надо сказать, исполнении: в детстве Виктор когда-то ходил в музыкалку. Настю играть учил отец, и хотя она немного стеснялась, но тоже спела “Госпожу Удачу”, которая обычно удавалась ей лучше всего.

А когда на улице в очередной раз забабахали фейерверки, Настя вспомнила, что и у них была припасена коробка, только занимался ими всегда папа. Однако у Виктора, как оказалось, был опыт в пиротехническом деле. И вскоре с дальнего уголка двора вверх с душераздирающим свистом слаженно взмыли залпы салютов, расцвечивая ночь во все цвета радуги. Ральф испуганно прижимал уши и фыркал, не понимая, что хорошего находят в пестрой и шумной круговерти эти двое, так восторженно глядящие в небеса…

Время неслось незаметно. И лишь когда старенькие часы в зале начали, поскрипывая, отсчитывать четвертый пополуночи час, Виктор внезапно изменился в лице, сообразив, что срок его увольнительной вообще-то истек одновременно со старым годом.

– Бегом! – скомандовала Настя, возвращая Деду Морозу его просушенное одеяние, а также посох и мешок. – Здесь близко, если дворами… Мы с Ральфом тебя проведем! Четвёртая часть: тык